|
|
 |
Официальный сайт Деревни Куроедово |
|
|
 |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Новое Куроедово |
|
|
|
|
|
|
|
Восстановить Историческое названиЕ
В письме к "Шведским поборникам мира" (1899 г.) Лев Толстой сообщает об интересном эпизоде, связанном с деятельностью князя Урусова в Крыму: "Я помню, во время осады Севастополя я сидел у адъютанта Сакена, когда в приемную вошел князь С. С. Урусов, очень храбрый офицер, большой чудак и вместе с тем один из лучших европейских шахматных игроков того времени. Он сказал, что имеет дело до генерала. Через десять минут Урусов прошел мимо нас с недовольным лицом. Провожавший его адъютант вернулся к нам и, смеясь, рассказал, по какому делу Урусов приходил к Сакену. Он приходил за тем, чтобы предложить вызов англичанам сыграть партию в шахматы на передовую траншею перед 5-м бастионом, несколько раз переходившую из рук в руки и стоившую уже нескольких сот жизней". Предложение шахматного фанатика, естественно, не встретило понимания. Только и осталось, как выйти "с недовольным лицом". В шахматах Урусову, можно сказать, и везло, но, с другой стороны, и не очень. Он, сознавая свою силу, всей душой стремился на международную арену. Мечтал даже о мировом первенстве. Посылал вызов гениальному Полу Морфи, в 1862 году записался в участники Лондонского международного турнира. Но по неизвестным нам причинам оба проекта остались неосуществленными. Хотя, конечно, может, не на столь высоком уровне, но все же доводилось Урусову, и нередко, состязаться за доской с крупными иностранными шахматистами. И небезуспешно. Вот, к примеру, его партия со знаменитым венгром Колишем. Урусов-Колиш Испанская партия 1.е4 е5 2.Кf3 Kc6 3.Cb5 a6 4.Ca4 Kf6 5.0-0 Ce7 6.d4 ed 7.e5 Ke4 8.K:d4 K:d4 9.Ф:d4 Kc5 10.Kc3 0-0 11.Ce3 d6 12.Лаd1 K:a4 13.Ф:а4 Сd7 14.Фе4 Сс6 15.Kd5 de 16.Ф:е5 Сd6 17.Фh5 Ле8 18.с4 Ле4 19.Лd4 Ле5 20.Фf3 Cc5 21.Лg4 C:e3 22.fe C:d5 23.Фg3 Фе7 24.Л:g7+ Kph8 25.cd Л:е3 26.Лg:f7 Л:g3 27.Л:е7 Лg7 28.Лff7 Лаg8 29.Л:g7 Л:g7 30.Ле8+ Лg8 31.Л:g8+ Kp:g8 32.Kpf2 и белые, имея лишнюю пешку, легко добиваются победы. Урусов был не только сильным шахматистом-практиком. Не случайно ведь современники отмечали, что "...глубоко изучивший теорию и сделавший в ней весьма важные открытия, князь С. Урусов особенно силен в дебютах и концах игор. Никто лучше его не умеет быстро развить свои силы, сдвинуть вперед офицеров, образовать блестящую, мощную, смелую и в то же время совершенно верную атаку; или, при конце партии, когда уже немного фигур на доске, с большею точностию рассчитать все последствия малейшего движения королем или пешкою, более кстати занять оппозицию и венчать свои усилия торжественным проводом пешки в ферзи. Если вам случится завоевать у князя пешку или даже две, не считайте еще свою партию выигранною, он сумеет привести ее к такому положению, при котором с обеих сторон останутся разноцветные слоны - и выигрыш будет невозможен; или, пожертвовав во-время офицера за пешку, оставить изумленного противника с одним, безсильным к производству матов, слоном или конем...". Свои теоретические изыскания князь не держал исключительно для собственного употребления. Урусов составил "Руководство к изучению шахматной игры", впервые оно было опубликовано в журнале "Шахматный листок" за 1859/60 гг., печаталось из номера в номер - всего 16 статей. Это было одно из первых в России шахматных пособий такого рода, к которому на протяжении многих лет обращались как начинающие, так и опытные игроки. Разумеется, князь Урусов много играл со своими современниками - лучшими мастерами России. И нередко побеждал. Особый интерес у публики вызывали обычно его встречи с Иваном Шумовым. Остроту и своеобразие придавало им различие в стиле игры. При всей своей смелости в игре Урусов, как подчеркивал уже в наши дни Тигран Петросян, относился скорее к шахматистам позиционного стиля. В то время как его постоянный и очень опасный соперник больше тяготел к тактике, был игроком ярко выраженного комбинационного направления. Успех чаще сопутствовал князю. Как-то они сыграли растянувшийся на несколько дней матч из тринадцати партий - Урусов выиграл семь, в трех торжествовал Шумов, в трех была зафиксирована ничья. Вот одна из партий: С.Урусов - И. Шумов Шотландский гамбит 1.е4 е4 2.Кf3 Kc6 3.d4 K:d4 4.K:d4 ed 5.Ф:d4 d6 6.Cc4 Kf6 7.Cg5 Ce7 8.Kc3 c6 9.0-0 0-0 10.Лаd1 Ce6 11.Cd3 c5 12.Фа4 а6 13.е5 Kg4 14.C:e7 Ф:е7 15.еd Фd7 16.h3 Kf6 17.Ф:d7 C:d7 18.Ke4 K:e4 19.C:e4 Ла7 20.с4 Се6 21.b3 Лd8 22.f4 f5 23.Cf3 Лd7 24.Лfe1 Kpf7 25.Cd5 C:d5 26.Л:d5 b6 27.Л:f5+ Kpg6 28.Лd5 Kpf6 29.g4 g6 30.h4 Ла8 31.h5 Лаd8 32.g5+ Kpf7 33.hg+ hg 34.Леd1 Kpe6 35.Kpg2 Л:d6 36.Л:d6+ Л:d6 37.Л:d6+ Kp:d6 38.Kpf3 Kpe7 39.Kpe4 Kpe6 40.a4 a5 41.f5+ gf+ 42.Kpf4 Kpf7 43.Kp:f5 Kp:g7 44.g6... Остальное - дело элементарной техники. Черные сдались на 47-м ходу. Вот так играли в старину. В семье Л. Н. Толстого об Урусове говорили, что он действительно умен, очень образован, очень при этом наивен и добродушен. Лев Николаевич писал об Урусове: "Это мой Севастопольский друг, с которым мы очень хорошо любим друг друга". Немного было у Толстого друзей, с которыми бы он был так откровенен. Ему нравилось наблюдать за ходом мыслей своего друга, всегда очень своеобразных и интересных. Он писал в своих записках "Собеседники" (1877-78): "Урусов... тонкий диалектик, джентельмен. Толстой послал Урусову в разное время около 70 писем. К сожалению, далеко не все они сохранились. Но и те, которые до нас дошли, весьма интересны и показывают, что великий русский писатель делился с Урусовым самыми сокровенными мыслями. Дважды ездил Л.Н. Толстой к С.С. Урусову в Спасское: в 1869 и весной 1889. На этот раз Льву Николаевичу хотелось побыть немного в уединении, отдохнуть от московской сутолоки.
Усадьба Спасское стояла на высоком холме. Отсюда, куда ни обратишь взор, всюду леса, перелески, луга. И лишь у самого подножия урусовской горки расположились два небольших селения - Торбеево и Куроедово. Да и они почти не нарушали вековой тишины. Отрывки из дневника Л.Н. Толстого: 23 марта. Спасское у Урусова. Спал прекрасно, встал в 9, поговорил с Урусовым, записал и пойду гулять до обеда. Писать не могу. Все то же печальное запустение, та же фарисейская внешность, даже не внешность, а описание внешности, не имеющее ничего общего с действительностью, и потому заброшенная совсем действительность. 1-е, приходско-церковная школа. Ребята в деревне, пропасть ребят, все ребята без дела и грамоты. К попу не ходят — заставляет дрова пилить и плохо учит. 2-е. Девки на фабрике. “А замуж?” — “Ну ее — хомут-то натер шею”. 3-е. Идут гуськом одиннадцать мужиков. “Куда ходили?” — “Гоняли к старшине об оброке, теперь гонят к становому”. 4-е. Трактир великолепный. Подразумевается, что есть школы, народ платит подати. Соблюдаются браки и искореняется пьянство. Урусов губит себя объедением, вином и табаком. Поша уехал. Я спал, готовилась боль. 25 марта, Спасское. 89. Встал в 9, убрал, погулял, нищий собирает на табак и водку. Устал я, и не хочется писать. И не надо. [...] Ходил в деревню Лычево: семья нераздельная, три брата, старуха вдова, не пьет водки. Поговорили о войне и еще в караулке у церкви. Начал поправлять “Исхитрилась”. Вечер говорил с Урусовым. Рано — в 11-м часу заснул и спал хорошо. 27 марта. Спасское. 89. Не спал до 5 часов. Бессонница. Спокоен был, молился. Встал в 9. Пошел ходить в Зубцево, оттуда в Лычево и домой. Встретил Степана. Он согласен в Общество трезвости, и еще покупатель сена. Я объяснял Степану о фабрике. Миткаль обходится дешево, потому что не считают людей, сколько портится и до веку не доживают. Если бы на почтовых станциях не считать, сколько лошадей попортится, тоже дешева бы была езда. А положи людей в цену, хоть в лошадиную, и тогда увидишь, во что выйдет аршин миткалю. Дело в том, что люди свою жизнь задешево, не по стоимости продают. Работают пятнадцать часов. И выходит из-за станка — глаза помутивши, как шальной; и это каждый день. [...] 28 марта. Спасское. 89. Проснулся в 8. Иду кофе пить. Занимался, писал комедию (плохо!). После обеда пошел в Новенькой завод с 3000 рабочих женщин, за десять верст. [...] Пьяный дикий народ в трактире, 3000 женщин, вставая в 4 и сходя с работы в 8, и развращаясь, и сокращая жизнь, и уродуя свое поколение, бедствуют (среди соблазнов) в этом заводе для того, чтобы никому не нужный миткаль был дешев и Кноп имел бы еще деньги, когда он озабочен тем, что не знает, куда деть те, которые есть. Устраивают управление, улучшают его. Для чего? Для того, чтобы эта гибель людей, и гибель в других видах, могли бы успешно и беспрепятственно продолжаться. Удивительно! [...] [30 марта. Спасское.] Ночью разбудил Урусов с телеграммой о приезде трех американцев. Долго не мог заснуть. Встал в обычное время. Написал конец 3-го действия. Все очень плохо. Сели обедать, приехали американцы. Два пастора, один literary man [ученый (англ.)]. Они бы издержали только доллар на покупку моих книг “What to do” и “Life” [“Так что же нам делать?” и “О жизни” (англ.)], и только два дня на прочтение их и узнали бы меня, то есть то, что есть во мне, много лучше. [...] Целый вечер поправлял статейку об искусстве, очень не понравилась мне при чтении Урусову. И не послал. 1 апреля. Спасское. 89. Также рано. Написал 4-й акт очень плохо. [...] Вечером читал Урусову комедию, он хохотал, и мне показалось сносно. Лег поздно и спал долго. 3 апреля. Спасское. 89. Хотел писать новое, но перечел только все начала и остановился на “Крейцеровой сонате”. На тэму не могу писать. [...] Если жив буду 4 апреля. Спасское. 89. Встал рано. Начал “Крейцерову сонату” поправлять. После обеда пошел на шоссе. Далеко. Все робею один в новом месте. Возвращаясь, остановился на мосту и долго смотрел. Дурно. С Урусовым приятно. Читал Щедрина. И хорошо, да старо, нового нет. Мне точно жалко его, жалко пропавшую силу. 5 апреля. Спасское. 89. Встал в семь. Очень много и не дурно писал “Крейцерову сонату”. Пошел в Владимирскую губ. через лес, через овраги по кладкам, и жутко было, но не так, как прежде. Та же земля и тот же бог в лесу и в постели, а жутко. В Новоселках милая грамотная девочка и мальчики читали. Испорченный вином мужик с перехватом. Потом Швейцария. Мамачиха мельница, заробел идти по кладкам. Потом славная семья в Охотине и мальчик милый. Потом снег и поход в Еремино и оттуда опять с мальчиками через огромный лес в Ратово и усталый пришел домой в восемь. Поел и вот у постели. Второй день не ем сахара, масла и белого хлеба. И очень хорошо. 6 апреля. [...] Да, Урусов прекрасно объяснил свое понятие о любви. Любовь не чувство, а лицо. Это лицо берет за руки меня, “я” и ближнего и связывает меня с ним. [...] Встал рано. Долго не писалось, а потом опять писал “Крейцерову сонату”. После обеда читал ее Урусову. Немного нога болит. Урусову очень нравится. Да и правда, что ново и сильно. Не выходил никуда. Герасим болен. Мне хорошо очень. Получил письма от Сони, и Тани, и Мики, и Поши, все хорошие. Не удастся идти, надо ехать. [8 апреля. Москва.] Жив, в Москве, но не совсем. Встал очень рано, уложился, простился с Урусовым и поехал. На станции и дорогой пропагандировал общество трезвости. [...]
Два дня спустя он писал в Спасское: "Милый друг, редко проводил так хорошо время, спокойно, серьезно, любовно, как то, что провел у вас, и очень Вас благодарю. Радостно тоже что мы сблизились опять и теснее, по-моему, чем прежде. Надеюсь теперь уж до гроба... Любящий Вас Л. Толстой." В настоящее время имение не сохранилось. Еще совсем недавно спилили также красивую аллею из вековых сосен, соединявшую Спасское с живописным прудом.
В связи с веянием времени, когда вновь возвращаются исконные имена историческим памятным местам, предлагаю переименовать наше садоводческое товарищество "Ждановский" в "Спасское" и восстановить утраченную аллею посадкой декоративных деревьев вдоль дороги, ведущей к въезду в наше садоводческое товарищество. А. И. Черноусов.
Статья дополнена и исправлена нами 16,09,2002 КОНЕЦ.
|
|
|
|
|
|
| ||||||||
|
|||||||||||||||||
|
2004© Специалист по Зверькам |
